В этот вьюжный неласковый вечер,
Когда снежная мгла вдоль дорог,
Ты накинь, дорогая, на плечи
Оренбургский пуховый платок.

По одному из преданий первые прибывшие на Урал русские переселенцы были удивлены легкому облачению калмыкских и казахских джигитов, скачущих по бескрайним степям бывшей Киргиз — Кайсацкой Орды.

Секрет противостояния лютым уральским морозам оказался необычен: в качестве подкладки под свои легкие одежды они использовали платки, связанные из козьего пуха. Платки были сшиты без каких-либо узоров, выполняя лишь утилитарную функцию: сохранить тепло своему хозяину.

Такой подход к вязанию пуховых платков изменился, когда за дело взялись русские казачки, начавшие наносить узоры на пуховые изделия. Достаточно быстро такое новшество становилось все более распространенным, и оренбургские платки становились известными уже и за пределами региона. Необычайный пух оренбургских коз вместе с изумительными узорами завоевывали новых почитателей.

Настоящая слава к оренбургскому платку пришла в XIX веке. Деревенские рукодельницы стали получать международные награды. Интерес к региону возрос настолько, что заморские купцы приезжали в далекую российскую провинцию за пухом знаменитых коз.

Пух оренбургских коз не превзойден по качеству: эластичен, мягок, чрезвычайно легок, мало теплопроводен, прекрасно прядется и имеет высокую валкоспособность. По тонине он не уступает шелковинке и пуху ангорского кролика. По крепости и растяжимости превосходит мериносовую шерсть; от последней оренбургский козий пух отличается еще и тем, что идет в производство почти полным весом

Иностранные компании пытались наладить производство в Европе и даже Южной Америке. За тысячи километров увозились козы, но удивительным было то, что уже через 2-3 года после переселения козы теряли свои лучшие свойства и приносили пух, мало отличающийся от пуха обычных коз. Только морозный уральский климат был хорош для оренбургских коз.

Отчаявшись заполучить оренбургских коз, иностранцы стали закупать пух из Оренбурга. Изделия были настолько знамениты, что одна из английских компаний, выпускавшая пуховые платки, делала на них пометку «имитация под Оренбург».

В XX веке войны и железный занавес советского времени означали окончание эпохи мировой известности Оренбургского региона. Однако это не означало окончания развития пуховязального промысла. Одним из нововведений стало использование пуха как оренбургских, так и волгоградских коз. Пух волгоградских коз хорошо подходил для вязания белых платков, что оценили местные рукодельницы.

Другим изменением стало основание Оренбургской фабрики пуховых платков. Мастерами цеха становились рукодельницы знаменитых пуховязальных районов. Саракташские мастерицы по праву заняли видное место на Фабрике.

Использование машин открыло широкие возможности для экспериментов: возможность наносить на пуховые изделия фактически любые узоры за короткое время открывало простор для фантазии. Серединка платка вязалась даже лучше, чем вручную.

Несмотря на то, что настоящие оренбургские пуховницы работают в строгом соответствии с канонами, которые и отличают оренбургский пуховый платок от любого другого, в каждом населенном пункте Оренбургской области есть свои особенности и в технике узоров, и в технике вязания пуховых платков и паутинок.

Например, саракташская пуховая паутинка очень близка к старым работам 50-х годов. Паутинка проста по композиции. С точки зрения художественного оформления, она, может быть, и проигрывает, но остается ее индивидуальный стиль.

Верхние Чебеньки и село Желтое расположены не далеко от Саракташа, а рисунки на пуховых паутинках очень разные. В Верхнеозерном тоже есть свои рисунки, которые больше не встречаются нигде. Оренбургскую пуховую паутинку можно отличить от других аккуратностью проработки, строгостью и фантазией. На селе больше классики и канонов.

Зубчики на пуховых паутинках похожи на крепостную стену вокруг древнего города, затем вяжется кайма, после этого «решетка», затем середина. Ну и, конечно же, вывязаваются в пуховой паутинке дырочки — обычная, круглая, вывернутая.

Из них состоит вся пуховая паутинка, на них и строится процесс творчества: как скомпоновать эти дырочки сначала в простые рисунки — «цветочек», «косорядка», «цепочка», а потом более сложные -«снежинка», «соты».

Из последних строятся еще более сложные — «круги», «змейки». В зависимости от того, каков уровень пуховницы, и получаются пуховые платки — либо простенький, либо средненькие, либо произведения искусства.

Несмотря на большие трудности в вязании, оренбургские пуховые платки отличались высоким художественным качеством. Пуховязальщицы работали с вдохновением, вкладывая в свое дело много труда, любви, инициативы, художественных замыслов и вкуса. В этом отношении характерны и названия узоров: «кошачьи лапки», «паутинка», «косой рядок», «елочка», «шашечки», «решеточки», «окошечки», «мышиный след», «тройная ягода», «узорчатая ягода», «крупная малинка», «выворотной узор».

Как же вяжут оренбургские пуховые платки? Сначала выбирают пух, чешут его, прядут. Одна мастерица любит жесткий пух, другая работает с мягким. Человек приспосабливает вязание пуховых платков под себя. Спицы, веретено — все также подбирается индивидуально. Оказывается, чтобы связать классическую пуховую паутинку или пуховый платок, необходимо соблюсти около двадцати требований: от обработки пуха до методов вязания.

Оренбургские пуховницы создают необычайные образцы пуховых платков. Особенной невесомостью и нежностью отличается ажурная пуховая паутинка, которая при размерах 2.5 на 2.5 метра весит не более 80 граммов, но может свободно проходить через обручальное кольцо и умещаться в скорлупе гусиного яйца.

Работа пуховязальщиц очень трудоемка и кропотлива. Чтобы изготовить платок ручным способом, необходимо проделать ряд последовательных операций: очистить пух от волос, три раза прочесать его на гребнях, выпрясть на веретене нитку, стростить пуховую нитку с ниткой натурального шелка для ажурного платка, смотать в клубки, связать и, наконец, очистить готовый платок. На вязку одного теплого платка вязальщица в среднем затрачивала около 257 часов, а на изготовление ажурного — «паутинки» — 195 часов.

А вот орнамент платка часто зависит от преобладающей и селе национальности. Украинская культура тяготеет к цветочку; татарская, казахская, башкирская — к геометрическому рисунку; а в селах, где смешанное население, возникают свои особые мотивы платка. Да и вязание платков индивидуальное. Одна пуховница способна на тонкую работу, узоры у нее в голове рождаются разные, а другая всю жизнь вяжет только один рисунок, овладев им в совершенстве.

Снова как и в XIX веке оренбургский платок оказался в центре внимания, на этот раз в пределах СССР. Прибыть из Оренбурга без пухового платка стало считаться неуважением. Отбывающие в Оренбург неизменно получали одно и то же задание: привезти знаменитое изделие домой.

Фабрика получала большое количество писем с одной и той же просьбой, но почти всегда с сожалением приходилось отказывать: Фабрика была не в состоянии удовлетворить спрос даже в Оренбургской области, о других регионах речь идти не могла. Оренбургский платок стал роскошью.

Изменения в политическом и экономическом курсе страны в начале 90-х принесли перемены пуховязальному промыслу. Дефицит оренбургских изделий в других областях привел к тому, что предприниматели стали возить пуховые платки в отдаленные регионы России, где спрос населения на оренбургскую продукцию был высок даже во время экономического спада.

Если новый платок — теплый, мягкий и пушистый, а пух словно свисает с изделия, в руках у вас, скорее всего, пуховый платок не самого высокого качества: пух может скоро весь вылезти, останутся только х/б-нитки, так как платок расчесан гребнем.

Настоящий оренбургский пуховый платок — поначалу нераспушенный. Он словно бутон прекрасного цветка становится прекраснее только распускаясь. Его лучшие свойства проявляются лишь через некоторое время, а не тогда, когда он только сошел со спиц.

Нередко встречается мнение, что оренбургские платки надевают только пожилые, нуждающиеся в тепле. На самом деле, это неверно: если пуховые шали действительно надевают в основном женщины в зрелом и пожилом возрасте, то оренбургские пуховые паутинки и палантины носят фактически только молодые девушки.

Изумительно нежные, легкие и красивые палантины и паутинки подчеркивают женскую красоту. Как правило, выбирают изделия белого цвета, которые смотрятся особенно хорошо.

Бывает, что люди, купившие пуховый платок и обнаружившие в нем вискозу, шелк или хлопчатобумажные нити, возмущаются, начинают утверждать, что это подделка, состоящая из синтетики. Однако особенность пухового платка в том, что на 100% из пуха его связать нельзя: изделие в этом случае “скатывается” и служит весьма непродолжительный срок.

Чтобы этого не произошло, пряжа должна состоять не только из пуховых нитей, но и из “основы”, то есть хлопчатобумажных, шелковых или вискозных нитей — в этом случае платок прослужит долго: основа придает изделию прочность, пух — тепло и изящность. Однако доля основы должна быть относительно небольшой.

Виды оренбургских пуховых платков

Оренбургский пуховый платок — квадратное изделие плотной вязки с ажурными зубцами или без зубцов по краям
Шаль пуховая — оренбургский пуховый платок большого размера, с вышивкой или бахромой по краям
Косынка пуховая — треугольное пуховое изделие с зубчиками или кистями по краям, плотной вязки
Пуховая паутинка — квадратное изделие, ажурное, с зубцами, очень легкое, тонко связанные паутинки легко проходят через обручальное кольцо
Палантин пуховый — прямоугольный ажурный шарф с зубчиками, имеет свойства паутинки.

Уход за пуховыми изделиями

Перед стиркой платок, паутинку, палантин необходимо набрать по зубцам на капроновую нить. Стирать такие изделия можно только в теплой воде при температуре не более 40 градусов. Очень часто в отсутствии специальных средств и в домашних условиях пуховые вещи стирают мягкими порошками для шерстяных вещей или просто шампунями для мытья волос.

Изделия при стирке просто аккуратно «полощут» и не трут, не выкручивают, не гладят! Пуховые изделия нельзя «замачивать» или держать в воде более 15 минут. Они от этого «садятся». Вязаные из пуха изделия после стирки нужно нежно отжать, пропуская их между пальцами. Полоскать в теплой воде с добавлением уксуса (1 столовая ложка на 5 литров воды).

Сушить в расправленном виде на открытой поверхности на хлопчатобумажной ткани. Хранить оренбургские пуховые платки нужно в полотняных или бумажных мешочках, чтобы пух «дышал».

В самую холодную пору, когда в небе, окутанном темными тучами, кружатся крупные хлопья снега, когда деревья сгибаются под тяжестью хрустящих белых шапок, когда мороз, не щадя никого, начинает пощипывать за щеки — вас надежно согреет оренбургский пуховый платок.

Блог Сударушки

Неблизок путь от Оренбурга до районного центра Саракташ, старинного «гнездовья» пуховязальщиц, и оттуда до села Желтого, где живут и работают известные мастера этого промысла. Зимняя степь, как пуховый платок, стелется за окном автобуса, наводя на размышления об истоках оренбургского промысла и его истории.

Одним из первых ученых, рассказавших об Оренбургском крае и его богатствах, был Петр Иванович Рычков. В 1762 году в журнале «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» появилась его статья «Топография Оренбургской губернии». Рычков также одним из первых серьезно заинтересовался козами, которые «около Яика; а особливо на Заяицкой степи табунами случаются и так резвы, что никакой собаке угнать невозможно». Ученый побывал у чабанов, увидел образцы изделий из пуха и предложил наладить в крае пуховязальный промысел.

Уральских казаков, обосновавшихся в свое время на Яике, также не могла не привлечь одежда местного населения — калмыков и казахов. В лютую стужу, когда даже русская шуба плохо держала тепло, скотоводы гарцевали на своих низкорослых лошадках в легкой с виду одежде из козьих шкур и войлока. «Как же они терпят такой холод?» — дивились казаки. Дивились до той поры, пока не узнали, что под легкими душегрейками у скотоводов надеты теплые поддевки и шарфы, связанные из шелковистого пуха, начесанного с коз. Стали казаки выменивать пух и изделия из него на чай и табак. У калмыков и казахов вязка изделий из пуха была «глухой». Уральские же казачки, знавшие кружева и вышивание, стали использовать в вязке растительный орнамент — живые мотивы природы. Под тихий треск лучин длинными зимними вечерами вязали они нежные шали и тонкие, как паутинки, белоснежные ажурные платки.

Возможно, таким же ясным декабрьским днем, как сегодня, в 1861 году катилась к Оренбургу санная повозка. Лишь звон колокольчика да редкое всхрапывание закуржавленных лошадей нарушали глухую тишину неоглядной степи. То и дело на узкую дорогу набегали семейки молодых дубков и березок с тонкой ажурной вязью нагих вершин, по обочинам тянулись затейливые стежки заячьих и лисьих следов. Такие зимние поездки очень любила Мария Николаевна Ускова. Она не спеша рассматривала зимние узоры и сюжеты, чтобы потом душа и руки ее созрели для дивного творчества, чтобы она, простая казачка, смогла сотворить чудо!..

В Оренбурге Ускова подала губернатору письменное прошение принять и отправить на всемирную выставку в Англию привезенные ею пуховые платки. Когда узнала, что просьба ее удовлетворена, обрадовалась и напугалась: ее рукоделье пошлют в далекий, как край света, Лондон! Шесть ее платков с кратким описанием, что «изделия сего рода производятся ручной работой повсеместно в Оренбургском крае», украсили всемирную выставку. Перед закрытием экспозиции все платки были раскуплены, а спустя несколько месяцев на хутор близ станицы Оренбургской, где жила Мария Ускова, представитель казачьего войска доставил и под расписку передал ей медаль «За шали из козьего пуха», диплом и 125 рублей серебром. В архиве оренбургского генерал-губернатора хранится эта расписка и прошение Усковой. На пожелтевшем листке размашисто и витиевато написано: «За неимением грамоты у Марии Усковой по личной просьбе ее урядник Федор Гурьев руку приложил».

После закрытия в Лондоне всемирной выставки английская фирма «Липнер» организовала крупное предприятие по выработке изделий «Имитация под Оренбург».

Село Желтое встретило меня морозом и солнцем. Голубоватые сугробы на обочинах широких параллельных улиц, аккуратно подкрашенные хатки с синими ставнями, бурые отроги Уральских гор вдали… Старое крепкое село, построено с размахом. Еще в 1825 году здесь был создан форпост казачества.

На одной из улиц — Почтовой — свежевыбеленная хатка Шамсури Абдрафиковны Абдуллиной — одной из лучших местных вязальщиц. Хозяйка дома — полноватая, круглолицая, в домашнем фланелевом халате, усаживает меня за чашку чая, поинтересовавшись сначала, буду ли я пить с молоком или «по-городскому».

После чая Шамсури приглашает меня в горницу, садится за стол и, достав узелок с пухом, говорит:

— Первым делом из пуха надо выбрать волосы и другие заметные глазу примеси. — Развязав узелок, она отделяет небольшой клочок и предлагает мне проделать эту операцию. Я тщательно рассматриваю на свет крохотный комочек пуха. Долго и упорно пытаюсь очистить его от мелких семян трав. Медленная и утомительная работа, которая и сто и двести лет назад выполнялась точно так же.

— Теперь надо сделать первый прочес на двухрядной гребенке. Сейчас я вам ее покажу. Нашей гребенке лет уж сто будет. И мама на ней чесала, и бабушка.

Деревянный угольник с острым стальным гребнем Шамсури приспосабливает на колене и, положив немного пуха на гребень, протаскивает сквозь зубья тончайшие нити.

— При первом прочесе отделяются короткие волокна. Потом пух промываем в мыльной воде и сушим на воздухе. Сухой, чистый пух прочесываем еще два-три раза, пока не появится блеск. Теперь можно начинать прядение. — Мастерица берет веретено в правую руку, а в левую — горсть уже готового пуха. Быстрым движением пальцев вращает веретено, и вот уже на нем растет холмик нежнейшей, тоньше волоса, пуховой нити.

— Пух спряден, но вязать еще нельзя, — поясняет мастерица. — Пуховую нить сматывают с тонкой нитью натурального шелка, одновременно скручивая для прочности. Вот теперь пряжа готова. — Шамсури разворачивает сверток с вязанием. На колени падает почти законченная ажурная белая «паутинка».

— Начинаю вязание с тесьмы из сорока пяти зубчиков, потом по длине тесьмы набираю четыреста петель, тут важно не ошибиться, иначе не выйдет рисунок. Да вот, посмотрите сами.

Шамсури надевает очки, привычно прикалывает вязанье булавкой к своему платью — для ровности петли, поясняет она. Тонкие, короткие и острые, как иглы, спицы только мелькают в гибких пальцах. Вяжет ли она простую платочную петлю или делает накид — уловить невозможно.

— А откуда вы узоры берете? — интересуюсь я.

— Узоров много всяких — соты, глухотинка, кошачьи лапки… Каждая вязальщица знает их, издавна из рук в руки они передаются. Вот посмотрите: эти мелкие дырочки называются пшенки, а эти покрупнее — корольки, а цепочные дырочки — мышиные тропки, а вот тут — косорядки. Круг у меня состоит из угольнич-ков, пшенки, рыбок и косорядок, а кайма — из снежинок и глухотинок. — Шамсури расправляет вязание и показывает четыре одинаковых прямоугольника и в центре непохожий на них ромб.

— Это пятикруговой платок. Во время работы я мысленно делю платок на четыре одинаковые части. Расчет делаю в самом начале работы, а потом пальцы сами чуют, какие петли вязать и сколько их надо сделать в каждом ряду. Я ведь с семи лет вяжу. Сначала маме помогала, потом и сама стала «паутинки» вязать. Всех племянниц обучила, а у меня их семь. И как расчет новых рисунков делать, и как каждую петлю провязывать, и чтобы спицы близко к глазам не держали и нить не перекручивали при прядении. Такое наше ремесло. Очень домашнее оно. От потомства к потомству все лучшее передается. От матери — к дочери, от бабушки — к внучке. У нас в Желтом — двести вязальщиц, и все они своим искусством делятся.

Исстари считается, что подлинное мастерство приходит только к человеку доброму. Засела в душе корысть — не откроется тебе истинная красота, не вязать тебе хорошего платка. Сколько притч, преданий об этом в Приуральских степях!

От быстрых и ловких движений рук мастерицы невозможно отвести глаз. На указательном пальце ее левой руки маленькая, как хрящик, мозоль. По этому месту много лет струится пуховая нить.

Не зря, наверное, говорят: для вязальщицы пух и узоры, что для художника кисти и палитра — «материал один, а талант разный». А мастерство здесь в почете. Недаром каждая пуховница в Оренбуржье мечтает связать платок знаменитой в прошлом мастерицы Настасьи Яковлевны Шелковой: пять аршин в длину и пять в ширину, да чтобы не только в золотое кольцо прошел, но и уместился в скорлупу гусиного яйца.

Провязав последние зубчики, Шамсури затягивает петлю. Теперь платок надо выстирать, отбелить, обшить по зубчикам хлопчатобумажной тесьмой и аккуратно натянуть на деревянную раму.

— Сколько же часов вы вязали эту «паутинку»?

— Трудно сказать. Когда быстрее вяжется, когда медленнее. Работницы оренбургского комбината должны по плану сдать в месяц одну «паутинку» — полтора метра на полтора, и один палантин. Но у меня, бывает, и по два палантина выходит.

Я уже знаю, что «паутинки» Шамсури Абдуллиной побывали на всемирных выставках в Канаде и Японии, что она участник многих всероссийских и всесоюзных выставок.

Последний раз оглядываю чистую горницу с высокой кроватью, множеством пышных подушек, красно-синих ковриков и пестрых половичков на светлом, выскобленном до желтизны полу… Правда, говорят, что хорошая мастерица плохо ничего делать не умеет.

Всю обратную дорогу в Саракташ, пока «газик» прыгает по обледенелым буграм проселочной дороги, я неотрывно смотрю на ровную и плоскую степь, на редкие, сизые, не сбросившие инея кустарники карагача и жимолости, на стайки бархатных метелок незасыпанного снегом камыша. На обочине — следы заячьих набегов: две ямки покрупнее вместе и две поменьше врозь, а вот и лисичка пробежала, как машинкой прострочила. Видно, эти-то снежные равнины, крутые морозы да раздольные степные песни помогли оренбургским мастерицам-вязальщицам найти орнамент своего рукоделия, язык и ритм его.

Но славой своей оренбургский пуховый платок во многом обязан и многотрудному искусству козоводов.

На Оренбуржье пять козоводческих совхозов. Мой путь лежит в «Южный» в Соль-Илецком районе.

Оренбургская пуховая коза… На земле много пород коз, живущих почти во всех широтах. Белая безрогая швейцарская; маленькая аспидно-черная африканская; крупная грациозная, с белой шерстью ангорская; горбоносая грубошерстная нильская, приносящая за один окот до пяти козлят и дающая до восьми литров молока в день; безрогая, с белой длинной шерстью альпийская; молочная немецкая… Но у всех этих коз нет такого пуха, как у козы оренбургской.

Французский доктор Бернье, путешествовавший в 1664 году по Тибету, увидел там прекрасные ткани и головные уборы, те самые, что иногда попадали на Запад и восхищали торговцев и покупателей. Бернье заинтересовался, откуда берется сырье для этих теплых и изящных изделий, и узнал, что это пух кашмирских коз. Доктор загорелся желанием развести таких коз во Франции. Но прошло немало лет, прежде чем французы начали осуществлять его идею.

В 1818 году за кашмирскими козами отправился профессор-востоковед Жубер. По пути в Тибет он остановился в Одессе и узнал у местных предпринимателей, что между Астраханью и Оренбургом чабаны пасут пуховых коз — потомков кашмирских. Профессор Жубер исследовал пух оренбургской козы и нашел его намного лучше, чем у чистопородной тибетской. Он закупил 1300 коз. Эта огромная отара была пригнана на побережье Черного моря и на корабле отправлена в Марсель. Долгое плавание в тесных и душных трюмах выдержали только четыреста коз и всего несколько козлов. Оставшихся животных холили и берегли, как заповедных зверей, но козы, увы, стали безнадежно терять свои выдающиеся «пуховые» качества и в течение нескольких лет превратились в грубошерстных. Не прижились они и на прекрасных лугах Англии и Латинской Америки, куда также были завезены из России. Стало ясно: для созревания пуха нужны особые климатические условия, такие, как в оренбургских степях.

Отдав нужные распоряжения, главный зоотехник совхоза предложил посмотреть кошары, где зимуют козы.

— Коза — ласковое и очень привязчивое животное, — рассказывал по пути Михаил Павлович Кутырев. — Раньше бытовало меткое выражение «коза — корова бедняка». В самом деле, удобное и доходное животное. Коза устойчива против эпидемий, непривередлива к еде. Перед нами ставят две главные задачи: первая — дайте больше отличного пуха: вторая — серьезнее ведите племенную работу, растите и умножайте отары оренбургских коз. Поголовье за последние годы у нас в совхозе увеличилось вдвое. А повышение закупочных цен на пух укрепило экономику совхоза. Хозяйство у нас рентабельно давно. От основной отрасли мы получаем до трехсот тысяч рублей ежегодной прибыли.

С сельской улицы мы свернули на прямую и широкую магистраль. По обе стороны — длинные кошары под шиферной крышей, аккуратно побеленные известкой. Двор каждой кошары отгорожен забором от дороги и соседних кошар.

— Это и есть наш козоводческий зимний городок. Здесь козы живут три-четыре месяца, самые холодные.

Входим в один из дворов, заполненный коричневатыми с серыми подпалинами козами. Пахнуло свежим сеном и степным ветром. Двор застелен пшеничной соломой, и на золотистом фоне коричневые козы кажутся акварельными.

Навстречу нам идет румяный человек. Знакомимся. Это хозяин «резиденции» чабан Иван Григорьевич Якубенко. Прошу его рассказать о работе.

— Коза, конечно, большую часть года пасется в степи, но это вовсе не значит, что ее можно и не кормить, — начинает свой рассказ Иван Григорьевич. — У нас чабаны так говорят: с худой козы и пух худой. Корма — забота номер один. В совхозе не жалеют на это средств. Мы с женой сейчас кормим коз сеном, зерном, концентратами. Едят они и ветки ивы, липы, вербы. Пух на козе растет и зреет сам, конечно, но и догляд чабана необходим постоянно. Оставь козу без соли — пух уже не тот, переела белковых — пух совсем захирел, клещи к козе пристали — пропал пух, опоздали козу чесать — пух перезрел.

— Вот посмотрите, — Иван Григорьевич ловит за рог ближайшую козу, которая пристально наблюдает за новым человеком в отаре, — пух закладывается в сентябре — ноябре. Видите, как он уже подрос?

Я дотрагиваюсь до дымчато-шоколадной, мягкой и теплой «одежды» козы и тут же отдергиваю руку — животное резко вздрогнуло. Чабан отпустил козу, и та сразу же смешалась с отарой. Через минуту я уже не могу отличить ее от остальных. У всех маленькие загнутые рога, крошечная бородка и челка. Спина прямая, немного приподнятая сзади, ноги крепкие, невысокие.

Следующий наш визит к чабану Жумабаю Каражанову. Худенький, подвижный, с темным от неистребимого загара лицом, он все пытается поудобнее устроить нас на скамейке.

— Дождь нужен, ветер нужен, мороз крепкий нужен, чтобы пух на козе хороший был, — говорит он хрипловатым от простуды голосом, — и еще честность в работе нужна, очень большая честность. Почему Каражанов сдал 145 килограммов пуха сверх плана? Я валушка два, а то и три раза верну чесальщику — тут, покажу, не дочесал и тут оставил — и заставлю вычесать все до грамма.

Пух чесать — дело трудное. Пытались здесь заменить ручной гребень машиной — пока не вышло. И ныне чешут вручную. Норма — десять-двенадцать коз за смену. В совхозе тысячи коз, обработать их надо быстро., в течение двух недель, не то пух перезреет. Чешут коз дважды — в феврале и марте. Пух первой чески самый ценный. Пух оренбургской козы эластичен, легок, нежен, пушист, у него низкая теплопроводность. По тонине (тонкости) и. шелковистости он не уступает пуху ангорскому.

Должно быть, в защиту от лютого зимнего холода и от немилосердной летней жары растет на козах подшерсток — пух — то самое сказочное,руно, из которого вяжут знаменитый оренбургский платок.

— Поглажу козу по спине, если пух в руке останется — неотложно чесать надо, — продолжает Жумабай Каражанович. — Да и сама она знак подает, трется, чешется о камни или кустарник. В теплую зиму линька наступает раньше, чем в холодную. Пух быстрее созревает у коз с хорошей упитанностью, у взрослых животных раньше, чем у молодняка, у козлов позже, чем у маток. Нельзя коз долго держать в теплых кошарах — пух прекращает расти…

Текут пуховые реки из козоводческих совхозов в Оренбург, на комбинат и фабрику пуховых платков. Там молодые работницы на станках с программным управлением ткут добротные серые платки и белые «паутинки», а в деревнях Оренбуржья, в двадцати отделениях комбината, рождается оренбургский платок-ручной работы, слава которого не стареет.

Екатерина Фролова
1979 г

Русские народные промыслы. Оренбургский пуховый платок. December 18th, 2017

Здравствуйте уважаемые.
Продолжаем с Вами разговор о русских народных промыслах. В прошлый раз вспоминали крестецкую вышивку: , ну а сегодня немного поговорим о оренбургских платках пуховых. Как-никак — один из символов России:-)) Ему даже песни посвящают:-) Помните?

Оренбургский пуховый платок — это вязаный платок из козьего пуха и нити-основы (хлопчатобумажной, шёлковой и т.д).Вся суть именно в пухе, который собирается с особых коз, которые водятся только в Оренбургской области.

Многие специалисты утверждают, что пух оренбургских коз — самый тонкий в мире16-18 мкм. Для сравнения у тех же ангорских коз толщина заметно больше — 22-24 мкм. Поэтому изделия из оренбургского пуха — шали и паутинки — особенно нежные и мягкие.

Оренбургский пуховый платок — это защищенный бренд по наименованию места происхождения товара. Называться оренбургскими пуховыми платками имеют право только изделия «ОренбургШаль» (ИП Уваров А.А.) и «Фабрика Оренбургских пуховых платков» (ООО «Шима»). Первая специализируется на изделиях ручного производства с соблюдением сложившихся в ходе развития промысла и исторических канонах технологиях, вторая на изделиях, произведенных на станках.

Оренбургские платки бывают нескольких видов:
Простой пуховый платок
(или шаль) — серые (редко белые) толстые теплые пуховые платки. Наиболее теплый вид платка. Такие платки используются для повседневной носки.

Паутинка
— ажурное изделие из козьего пуха тонкого прядения и шёлка. Не используются для повседневной носки. Используется в торжественных, праздничных случаях, так как схемы и приемы вязания намного сложнее, чем простого пухового платка. Обычно используется более чистая и мягкая шерсть, что удорожает изделие.

Палантин
— тонкий шарф/накидка, по способу вязанию и применению аналогичен паутинке.
Паутинка и палантин — это очень тонкие, как паутина, платки. Тонкость изделия нередко определяют по 2 параметрам: проходит ли изделие через обручальное кольцо и помещается ли в гусином яйце. Впрочем, не каждое хорошее изделие обязательно соответствуют данным условиям, так как каждая мастерица прядет нить разной толщины, иной раз предпочитая более толстую нить тонкой.

В качестве основы для паутинок используют шёлковую (реже — вискозную или хлопчатобумажную) нить, для шалей используют хлопчатобумажную (реже — лавсанную) нить. В паутинках обычно две трети пуха и одна треть шёлка.

История платка связана с оренбургским казачеством, а те в свою очередь подсмотрели у калмыков и киргизов.
Особый толчок развитию промысла дал Пётр Иванович Рычков. В 1766 году он опубликовал исследование «Опыт о козьей шерсти», предлагая организовать пуховязальный промысел в крае. И все завертелось:-)

Впоследствии оренбургские платки по своей цене и качеству смогли составить конкуренцию даже кашемирским. И это не удивительно.
Производство платка не очень простое. Хороший платок ручной работы вяжут из сучёной пряжи: мастерица сначала прядёт плотную нить из козьего пуха, а затем напрядает её на шёлковую (хлопчатобумажную) нить-основу. Такой платок — паутинка или шаль — изначально не выглядит пушистым. Изделия начинают пушиться в процессе носки.

Носится такой платок очень долго.
Хорошая мастерица за месяц может связать две паутинки среднего размера или три палантина. На изготовление платка большого размера или платка с рисунком или надписью уходит месяц и более. Каждый платок — это оригинальное художественное произведение, в которое вложено немало творческого труда и терпения мастериц-пуховязальщиц.

В Оренбургской области вяжут не только вручную, но и на машинах. Машинные изделия красивые и менее дорогие, но не могут сравниться с платками ручной работы. Машина при вязке «рубит» пух, и изделие становится более грубым. Такой платок больше похож на платок из очень мягкой шерсти. Впрочем, серединка платка некоторыми мастерицами вяжется именно на машинке, так как в этом случае середина изделия получается более ровной, однако ручная работа и в этом случае ценится выше.

Самая большая коллекция платков представлена в музее истории оренбургского пухового платка, являющегося филиалом Оренбургского областного музея изобразительных искусств.
Приятного времени суток.